Шанс, в котором нет правил [черновик] - Ольга Чигиринская

— Васильева провожал, что ли?

— Его, — кивнул Габриэлян. — Как поживает корнет?

— Поживает, — хмыкнул Король. — Что попишешь — молодёжь. Не задушишь, не убьёшь. Родители все проглотили, масочку для свиданий с мамой по комму я ему сделал — хорошая масочка. Может, и тебе сделать? Как ты в Управление с этой гулей покажешься?

— И не с такими показывался, — сели в машину, расплатились за стоянку, отъехали.

— А господин Левый Министр, оказывается, мелочный поц, — сказал Миша, когда машина вышла на разворот к кольцевой. — Не ожидал.

— Он не мелочный, — Габриэлян свернул на эстакаду. — Он суеверный. Я тут посмотрел твои данные по региону. Господин Ли у нас нигде не проходит. Точнее, проходит только как лицо, подлежащее ежегодной проверке, иммигрант из Северного Казахстана. Провалить прекрасно законспирированного агента только ради того, чтобы воткнуть мне шпильку? Это не мелочность.

— Это транжирство дурацкое. Вспомни мальчика в Аахене, про которого ты мне рассказывал…

— Я его прекрасно помню, Миша. Рефлексы. В господине Уэмуре взыграли очень старые рефлексы. И вот теперь я это сопоставил с тем, до чего зимой додумался Олег. А rex trojanorum тоже понял — потому что получил ключевую информацию.

— Так эта художественная инсталляция на берегу… — сообразил Король.

— Да.

— Свиньи вы необрезанные. С зимы они знали — и ничего не говорили.

— Ничего мы с зимы не знали. Это была красивая гипотеза, не больше. Я посадил мальчика ее копать просто чтоб ему было чем заняться. А вот теперь это не гипотеза. Теперь это твердые факты. И мы с ними будем работать. Потому что господина Уэмуру нам, Миша, придется убивать. Нам или им. В течение ближайших двух лет. И убивать так, чтобы Аахен не только принял такое развитие событий, но и не решил, что мы слишком выросли… Ничего задачка?

— Ничего…

— Есть еще один интереснейший момент. Карьеру свою господин Ли начинал в Шанхае. Ее там все начинают, но молодой агент то ли не понравился кому-то, то ли это было стандартное задание для неоперившихся…

— Его решили спробовать на Тартаковском?

— Вроде того. Есть там такой полулегендарный персонаж — епископ Максим Такаги. Господина Ли он и засыпал. Он всех засыпал, кто пытался внедриться в христианское подполье на Дальнем Востоке.

— Эмпат высокого уровня? Данпил? Или просто наш человек?

— Не знаю.

— Ты что, думаешь, что он пойдет на контакт с Кесселем?

— Я думаю… сколько они еще будут терпеть это подполье. И чем дольше я думаю, тем больше мне кажется, что недолго.

— «Они» — это кто? Японцы?

— И китайцы. И сибиряки. Там очень интересное место. Для Китая — ворота в мир. Для Японии — ворота в Китай. Для Сибири — треть импортно-экспортной торговли. Постоянная толкотня интересов. И господин Такаги умудрялся на всем этом как-то балансировать пятнадцать лет. На корейской общине… там очень много христиан. Еще с первой японской оккупации — много. На местных условиях, которые не очень располагают к вмешательству в чужие дела. Этого не любят ни местные кланы, ни местная организованная преступность. Но все это — до первого толчка, до первого серьезного столкновения.

— И ты думаешь, что это будет скоро?

— Думаю, да. Аахену немножко надоел внеблоковый статус Китая. И еще они считают, что эта часть материка свяжет господину Уэмуре руки надолго…

— Однако… — Король умолк, переваривая сведения. Он был хороший оперативник, но привычки мыслить глобально за ним не водилось, о чем он сам прекрасно знал.

…Машина нырнула в тоннель, обозначенный «только для служебного транспорта» и через две минуты остановилась на подземной стоянке Управления. Габриэлян и Король уже не просто позволили сержанту Внешней Охраны проверить свои чипы, но предъявили удостоверения. Их здесь знали как облупленных, но порядок есть порядок.

Они поднялись на лифте в холл, и дежурный, второй раз проверивший удостоверения и чипы, сообщил:

— Вадим Арович, вам пакет.

Габриэлян слегка удивился. Никакого пакета он не ждал. В Управление он пришел за ежедневной сводкой для Аркадия Петровича. Сводку можно было перегнать и по внутренней связи, но, опять же, порядок есть порядок: референт приходит и забирает ее у начальника аналитического отдела лично. А «снаружи» вроде ничего не должно было прийти.

Пакет, конечно, был уже просвечен и вскрыт. Габриэлян принял из рук охранника плотный и большой бумажный конверт и несколько секунд пристально смотрел ему в лицо. Тот не выдержал уставного выражения, сказал «Извините» и отвернулся, прикусывая разъезжающиеся в улыбке губы.

Габриэлян вынул из конверта пачку отпечатанных на тяжелой, плотной матовой бумаге черно-белых снимков.

— Ого, — сказал Король, обративший внимание первым делом на факсимиле в углу. — Карловская работа.

Потом он рассмотрел собственно снимок — и повторил:

— Ого!

— Да, — кивнул его непосредственный начальник. — Читайте и завидуйте. Между прочим, молодой человек, — повернулся он к охраннику, — несанкционированное копирование и распространение авторских работ, вообще-то, является преступлением… Хотя чисто по-человечески вас, вероятно, поймут.

Судя по выражению лица охранника на него карловские фотографии подействовали несколько иначе, чем на самого Габриэляна.

Черный, белый и серый. Зовущая мягкость форм, подчеркнутая зернистой структурой бумаги. Сухая энергия, от которой дрожат стены, которой тесно в теле, тесно в голосе… и очень может быть — тесно в жизни.

И вовремя. Очень вовремя. Еще один вопрос, который надо будет обсудить с этим моторным парубком, причем (Габриэлян поморщился) в самое ближайшее время.

— Миша, — сказал он через сорок минут, высаживая Короля у дома. — Я знаю, как ты любишь эту идиотскую стрелялку, но нам нужно срочно пообщаться с таварисчем Адамом. Все равно в чьем лице, хотя желательно — сам знаешь. Будем, — улыбнулся он, — обсуждать мою личную жизнь.

Это даже не дежа вю. Это то, как, наверное, ад выглядит изнутри. Дурная бесконечность в прямом значении слова. Опять ЧП. Опять Зодиак. Меняются обстоятельства, подробности, комбинации — существо дела остается неизменным: мы снова сидим и пытаемся разобраться, как влипли в эту паутину и есть ли в конце тоннеля хотя бы теоретическая возможность из нее вылипнуть… даже слово приходится новое склеивать, потому что в языке его нет.

— Для разнообразия, — сообщил человек в немецкой форме со споротыми знаками различия и самодельным шевроном на рукаве, — на этот раз мы влезли в дело по собственной инициативе.

— Вот только для него? — подняла брови женщина-санинструктор.

— Нет, не только. Но в основном ради него. Ну и доброе дело не осталось безнаказанным. Если бы не эта история, мы бы так и не узнали, что японский гауляйтер к нам неровно дышит.

— Думаю, узнали бы, — возразила женщина. — После того, как нашли тело. Потому что в любом случае Зодиак связался бы с вами и попросил переправить к нам своего человека.

Хурал был неполный — в далекой Сибири мистический брат Андрея пребывал на совещании совета директоров «Аргуса», и не мог по сигналу комма бросить все и отправиться в свой кабинет играть в игрушки. По той же причине отсутствовал Ди. Но Ди обещал в ближайшее время покончить с утренней планеркой и появиться, а вот в Сибири уже был белый день, а в Ниме — три часа ночи, что не улучшало настроения Алекто.

— Да. Но так мы получили все из первых рук. И еще то, что они вынули из мальчика.

Женщина молчала какое-то время.

— Ты знаешь, — сказала она наконец. — У тебя даже так не получается притворяться, что сам мальчик был тебе совершенно безразличен.

Тут у обоих на интерфейс-панели загорелся флажок, означающий появление в ближайших окрестностях третьего партийца.

— Вы где? — раздался в наушниках голос Ди.

— А где ты?

— Торчу на пригорке в левом нижнем углу квадрата.

— Ага, — Эней вызвал карту. — Ну, возьми направление на десять часов, пройди метров с двести, там будет распадок. Ныряй в него и дальше иди до самого конца, мы там. Я не притворяюсь, — продолжил он. — И мальчик мне не безразличен. Но ты запись видела уже. Обе. Конечно, Игорь лучше приборов, но и приборы много говорят.

— Запись потрясающая, — сказал Ди, приближаясь. Его не было еще видно самого — но позади, в распадке, птицы вспархивали в небо звенящим салютом.

— Сейчас все фрицы будут в гости к нам, — с тоской заметил Эней.

— Переживем. Запись, говорю, потрясающая. Тут не аналитик, тут психиатр нужен. Это я про две первые.

— А про третью что скажешь?

— А про третью я ничего не скажу. Про третью пусть дама говорит.

— Дама скажет, что и тут уместным было бы вмешательство психиатра. А если вы об информации — то это, конечно, очень интересно. Ты ее перепроверял по своим… римским каналам?